Впервые с темой репрессий я столкнулась лет 5 назад. Я тогда работала в газете и к нам в редакцию пришел послушник Вознесенского храма Сергей Даньшин с просьбой рассказать о судьбе нашего корреспондента Варвары Петровой. Показал несколько десятков копий страниц «Знамени коммунизма» с публикациями журналиста: она в 60-70 годы вела в газете антирелигиозную рубрику и писала статьи, изобличающие религию. Мол, жива ли? Как сложилась ее судьба? Варвара Николаевна уехала из нашего города очень давно, и как сложилась ее судьба, никто толком не знал. Тогда Сергей попросил узнать, была ли она крещенной. Сказал, что если была в младенчестве крещена, но потом утратила веру, то они будут молиться за ее душу. Ведь по христианским законам она взяла на себя тяжкий грех – отворачивала людей от Бога. Сергей упомянул еще, что набирает сведения для музея при церкви о невинно убиенных священниках, которые проповедовали и несли слово Божье на кузбасской земле: собирая рассказы и фотографии у детей и внуков, запрашивая информацию в архивах, обращаясь в комиссию по канонизации кузбасских святых, он нашел информацию и о беловских священниках.

Для подготовки первой статьи цикла («Святой из Старобачат») мне предоставили копии документов из архива КГБ: протоколы допросов, решение «Тройки» и выписку из архива о приведение приговора в исполнение.

После первого прочтения протоколов допроса я ревела навзрыд, и потом пару дней еще не могла прийти в себя. На первом допросе разговор со следователем вел сильный человек: «Не участвовал, не обсуждал, сдавать никого не стану, никто мне не помогал, не признаю». Ответы объемные, развернутые, осмысленные.

Второй допрос – через день. И уже по первым ответам видно, что человека сломали, просто уничтожили морально: «Был, виновен, признаю». Только участие других людей в своем «преступлении» не признавал, Бог дал сил.

Третьего допроса не было. В дело подшиты приговор и выписка о приведении приговора в исполнение.

Так работала репрессивная машина в Сибирской глубинке. В церкви Новомученников на Бутовском полигоне, о котором речь пойдет дальше, я купила книгу о московском священнике Владимире Амбарцумове. Там тоже напечатаны протоколы допросов батюшки. И с удивлением обнаружила в этих документах те же самые вопросы, которые задавали в Сибири. Даже формулировочки те же. Один в один.

«Следствие располагает данными, что вы у себя на квартире проводили тайные богослужения. Дайте показания по этому вопросу».

«Вы даете неправдивые показания. Следствие требует правдивых показаний».

«Вчера вы отказались дать показания в отношении лиц, входивших в организацию 1920 г., известных вам сейчас как по месту жительства, так и по месту работу. Следствие настаивает, чтобы вы перечислили их».

«Следствие находит, что ваши показания не искренни, и требует еще раз от вас правдивых показаний».

По этой кальке в 30-е годы было планомерно уничтожено две трети (если не больше) священнослужителей.

Тема мне очень близкая, хотя мои прадеды не были священниками. Один держал большое, крепкое хозяйство на Алтае и был раскулачен и сослан вместе с семьей на север Томской области – в Нарым. Там не пережила голода и холода младшая дочка – Сашенька. Этим именем назвали следующего ребенка – моего деда Александра Ракушина.

Второй прадед имел наглость критиковать председателя: «неправильно, мол, правите». Да еще и прилюдно, на колхозном собрании. Он дважды ездил в лагеря, как в семье говорили: «За язык».

Оба моих предка пережили эту молотилку и дожили до преклонных лет.

Машина, размером с государство

Все начиналось здесь, на Лубянке. Что происходило в засекреченных кабинетах и тайных подвалах? В своей книге «Лубянка-Экибастуз» Дмитрий Панин, который прошел этот путь, пишет:

Всё подгонялось под очередное выдуманное дело, оформленное согласно пунктам пятьдесят восьмой. Из тюрьмы назад, на волю, никого не выпускают. Чекисты внушают всем, что органы не ошибаются, и брака в их работе нет, иначе у следователя и его отдела могут быть крупные неприятности.

Бьют, пытают, изводят бессонницей тех, кто доказывает свою полную невиновность, не даёт показаний, и тех, кого необходимо уничтожить по политическим мотивам. Как попугаи, следователи повторяли слова «великого пролетарского гуманиста» Горького: «Если враг не сдается, то его уничтожают».

Репрессивная машина была размером с государство и работала одинаково по всей стране. Но как вообще возник и окреп этот четко работающий механизм уничтожения несогласных?

Лубянка

Ненародная революция

Почти сразу после событий октября 1917 года коммунисты  начали  понимать, что народ, мягко говоря, с революцией и новой властью не согласен. Ребята озаботились не на шутку, обсуждая на заседании 6 декабря 1917 года вопрос «О возможности забастовки служащих в правительственных учреждениях во всероссийском масштабе».

Интересно, не правда ли? «Народная воля» обернулась забастовками и протестами самого же народа. Но новоиспечённые вожди уже распробовали власть на вкус, а с учетом того, что царская семья пока что сидела под арестом, ситуация складывалась опасная.

И вот эта красная тусовка поручила очень активному революционеру Феликсу Дзержинскому «составить особую комиссию для выяснения возможностей борьбы с такой забастовкой путём самых энергичных революционных мер». Феликс за ночь состряпал доклад «Об организации и составе комиссии по борьбе с саботажем». Одна из мер — создание Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем, председателем который и стал товарищ Дзержинский. Чекисты подобрали себе зданьеце недалеко от Красной площади. На Лубянке. В месте, где уже несколько сот лет кучковались убийцы и садисты, прикрываясь борьбой с изменой родине.

Больше всего мне нравится в биографии этого борца за свободу русского народа то, что сам он был поляк, а семья у него жила в Швейцарии.

Справедливости ради надо сказать, что в 1918 году он очень тайно поехал в Европу, где его уже знала буквально каждая заинтересованная собака, по слухам так же тайно разместил золото революционной верхушки партии в швейцарских банках, и также тайно вернулся в РСФСР вместе с семьей. Под надежной охраной немцев от мести родных и близких расстрелянных аристократов. Но это же вроде как слухи. Официальная версия более героична, конечно же: тайная миссия, сбрил бороду…

Деяния Феликса

Дзержинский стал автором системы выслеживания несогласных. Активно участвовал в создании сети концлагерей для борьбы с ними. Его детище —  первые «тройки», т.е. особый судебный орган спецслужб с особыми полномочиями.  Декрет Ленина от 21 февраля 1918 года под названием «Социалистическое отечество в опасности» наделил органы ВЧК полномочиями, далеко выходящими за пределы политического контроля. ВЧК  получила право вершить собственное правосудие — «расстреливать на месте контрреволюционеров, шпионов, спекулянтов, громил, хулиганов, саботажников и прочих паразитов». Первая из троек ВЧК — Феликс Дзержинский, Вячеслав Александрович и Яков Петерс.

Но надо отдать должное, работа с бепризорными ребятишками – приемники, распределители, детдома и больницы – тоже дело рук «железного Феликса». Равно как и работа по строительству железных дорог, развитию металлургии и создание спортивного общества «Динамо».

Этот разносторонне развитый деятель за 9 лет в верхушке власти оставил неизгладимый след в истории и множество Дзержинсков и улиц Дзержинского по всему Союзу.

ОГПУ

Созданная в 1917 году ВЧК — «тайная полиция» — уже в 1922 была преобразована в ГПУ (государственное политическое управление), оно же — ОГПУ. После смерти Дзержинского руководит им назначен еще один засланный казачок поляк – Вацслав Рудольфович Менжинский.

Чем занималась эта контора?

В ней было 10 отделов. Один из которых — секретный отдел — имел восемь отделений: по борьбе с анархистами, с меньшевиками и бундовцами, с эсерами и крестьянами-антисоветчиками, с бывшими белогвардейцами, жандармами, карателями, тюремщиками, антисоветскими еврейскими группами и партиями, с правыми партиями и антисоветски настроенной интеллигенцией и молодёжью, с православной церковью, конфессиями и сектами, с закавказскими национальными партиями и меньшевиками, с бывшими членами ВКП(б), нелегальными партиями и протестными акциями рабочих и безработных.

Я, возможно, плохо знаю состав партий и вообще социальную структуру общества тех годов, но у меня возникает вопрос: «С кем не боролись ребята, кроме самих себя»?

Ягодки

В отделе ОГПУ по осведомительно-информационной работе в Красной Армии расцветал талант еще одного палача – Генриха Ягоды.

Его детище – система лагерей ГУЛАГ, куда отправляли на исправление всех неугодных новой власти, чтобы потом использовать их, как рабов, на «стройках века». Кстати, этот борец за счастье русского народа был евреем, его настоящее имя — Енох Гершенович Ягода.

В 1933 году он вплотную занялся вопросами арестов и поисков вредителей в наркоматах СССР.  По делам, в разработке которых он участвовал, было арестовано порядка 100 аграриев, 40 из них расстреляли. По вопросам шпионажа из 23 арестованных к высшей мере был приговорен 21 человек. Уже тогда осужденные наркомы писали Сталину из лагерей, что Ягода вел следствие с применением незаконных методов. Иными словами, внедрил новые методы ведения допросов – пытки.

Но Сталин верил кляузам только тогда, когда они совпадали с его точкой зрения. В 1934 году было создано НКВД, которое и возглавил этот верный вождю воин справедливости. Увы, Ягода переобулся в воздухе и стал топить за гумманизм, мол, меньше надо выносить смертных приговоров. Другие нужны методы. Да еще и поддержал злейших врагов Сталина — Бухарина и Рыкова. Вождь не простил. Ягоду расстреляли в Лубянской тюрьме 15 марта 1938 года. А отстранили от дел еще раньше – в сентябре 1936 года.

Ежовщина

Подхватил знамя борьбы с врагами революции маленький (в смысле ростом) друг Сталина  — Николай Иванович Ежов, его часто называют в пресс «кровавым карликом».

Что это был за человек? Приведу только один факт. За расстрелом Зиновьева и Каменева Николай Иванович наблюдал лично. И далее он вытащил пули из трупов, которые подписал фамилиями убитых и хранил их на своем столе в качестве трофея.

Все инструменты для окончательного решения проблем с врагами народа у него уже есть: «тройки» Дзержинского, выносящие быстрые и нужные приговоры; накопленный и упорядоченный материал «осведомительно-информационного» отдела Ягоды; отточенное Ягодой же «мастерство» пытками ломать людей и получать нужные показания; посчитанные и изолированные в ГУЛАГе несогласные с режимом.

И вот этот человек в июле 1937 года издает приказ «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», который дает старт периоду, который позже мы будет называть «большим террором».

Бутовский полигон

Кладбища Москвы с резко возросшим количеством жертв расстрельных приговоров не справлялись. И внимание НКВД пало на объект «Бутово», где с 20-х годов была сельскохозяйственная колония — маленький подмосковный ГУЛАГ. Ее тоже, кстати, в свое время отжали у конезаводчика Зимина, который быстро смекнул что к чему, сдал бизнес во владение новой власти и уехал с семьей за границу. Весьма кстати в 1934 году здесь поставили глухой забор с колючей проволокой, огородив территорию около 2 кв. км. Называлось это «стрелковый полигон». Начали ли уже тогда расстреливать здесь людей? Сведений нет.

Но с 8 августа 1937 года объект заработал на полную катушку. Осуждённых на расстрел привозили из московских тюрем в машинах с надписью «ХЛЕБ». Мне попадалась информация, что одна из веток так называемого «Метро-2» — якобы есть под Москвой особые тоннели для правительственных нужд – вела прямиком из Лубянки на Бутовский полигон. Я даже узнала место, где она выходила на поверхность у полигона… Но пошарившись в зарослях борщевика, нашла только странное зданьеце, похожее на вентиляционную шахту метро.

На полигоне осужденных размещали в длинном бараке, где проводилась перекличка и сверка людей с доставленными из тюрем документами. И только после этого им объявляли смертный приговор. Расстрел начинался после восхода солнца выстрелом в затылок из пистолета. Расстрелянных закапывали в 13 рвах, общая протяжённость которых составляла 900 метров. Ширина каждого рва была 4—5 метров, а глубина около 4 метров.

Захоронения производились без уведомления родственников и без гражданской панихиды.

С августа 1937 по октябрь 1938 года здесь было расстреляно 20 761.

На объекте «Бутово» расстреливались обычные люди: рабочие, крестьяне, священники, кулаки, уголовники, бывшие белогвардейцы  и прочие «антисоветские элементы». Реабилитированы, т.е. признаны в последствии невиновными – почти 75% из них.

Второй подобный спецобъект – «Коммунарка» — работал на бывшей даче ранее упомянутого Ягоды. Туда попадали представители элиты: партийное руководство и советская номенклатура, офицеры армии, инженеры, деятели культуры и искусства, иностранцы, работники НКВД. И хотя он «проработал» аж до 16 октября 1941 года, когда немцы вплотную подошли к Москве и встал вопрос о возможной сдаче столицы, число жертв «Коммунарки» в два раза меньше – около 10-11 тысяч. Но официальные данныес фамилиями есть всего на 6609 жертв.

Совершенно секретно

По воспоминаниям близких осужденных, в том числе детей Владимира Амбарцумова, родственникам о приговоре не сообщалось. Они приходили в НКВД, стояли в очереди, чтобы подать заявление-запрос. Потом еще раз – за ответом:

«За столом в кабинете сидит не поднимающий на тебя глаз человек, — вспоминает Лидия Амбарцумова (Каледа)  — дочь священника. – Открывает стол и, смотря в ящик, читает одну и ту же фразу: «Осужден на десять лет без права переписки в особые лагеря».

О судьбе отца Владимира близкие получили известия только в 1989 году. Спустя 50 лет!

Получающие подобные справки из КГБ родственники других осужденных стали организовываться в общества памяти. Поднимать архивы и данные, делать запросы. Их усилиями полигон признан памятником истории, там возведен мемориал, построена церковь  Новомученников. Кстати, настоятель этой церкви – отец Кирилл Каледа, внук Владимира Амбарцумова.

Берия

Но вернемся к 1938 году. Ежова снимают с должности хозяина Лубянки. Почему именно – есть только догадки по воспоминаниям его современников. Они утверждали, что любимчик Сталина погряз в попойках и разврате. Насиловал без разбору женщин и даже жен своих коллег. Насиловал самих коллег, что в итоге потом вылилось в одну из статей обвинения – «мужеложство». Мол, за это его сместили с ответственной должности.

Еще через год, в апреле 1939 года Ежова «взяли» самого, а в феврале 1940 вынесли обвинительный приговор и расстреляли.

Знаменитый авиаконструктор Александр Яковлев, так передавал гневную речь Сталина на одном из кремлевских ужинов:

«Ежов — мерзавец! Погубил наши лучшие кадры. Разложившийся человек. Звонишь к нему в наркомат — говорят: уехал в ЦК. Звонишь в ЦК — говорят: уехал на работу. Посылаешь к нему на дом — оказывается, лежит на кровати мертвецки пьяный. Много невинных погубил. Мы его за это расстреляли».

С 25 ноября 1938 года наркомом внутренних дел СССР назначен Лаврентий Берия. Он, кстати, устроил себе кабинеты не на Лубянке, а в ГУМе.

Практически сразу Лаврентий Павлович запретил пытки при допросах, ликвидировал «тройки» и начал реабилитировать осужденных. Количество «врагов народа» начало резко сокращаться: за1939 год были приговорены к высшей мере наказания 2,6 тыс. человек, за 1940 год — 1,6 тыс.Сравните: по документально подтверждённым данным, в 1937—1938 годах по политическим мотивам было осуждено более 1,3 миллиона человека, из них половина приговорены к высшей мере наказания.

В 1939—1940 годах начали освобождать отправленных в лагеря.

Главный магазин

Снова Бутово

Прекратились и массовые расстрелы в Бутово. Но полигон продолжал использоваться для захоронений тех, кого расстреливали в московских тюрьмах. Здание комендатуры, расположенное в 100 метрах от погребальных рвов, было превращено в Дом отдыха для старших офицеров НКВД. Его неоднократно посещал и Берия.

Во время Великой Отечественной войны в районе Бутовского полигона развернули лагерь с немецкими военнопленными. Их использовали на строительстве Варшавского шоссе.

До 1995 года территория самого полигона охранялась войсками госбезопасности. Но даже сами ребята не знали и не понимали, что они охраняют.

В 1993 году на территорию допустили родственников. В 2001 году полигон был объявлен памятником истории регионального значения. Это позволило предотвратить попытки застройки его территории. Я когда готовила выпуск и выложила короткий ролик с полигона, меня несколько раз спросили: «А там вокруг дома есть?».

Да, друзья, есть. И я не знаю, как в них живут. Да и кто вообще в нашей стране знает, что находится за высоким забором позади вашего дома и на какой земле построен сам дом.

Ведь Бутовский полигон – всего лишь один из огромного количества подобных объектов по всей стране..

По оценкам историка В. П. Попова, общее число осуждённых за политические и уголовные преступления в 1923—1953 годах составляет не менее 40 млн. По его мнению, эта оценка «весьма приблизительна и сильно занижена, но вполне отражает масштабы репрессивной государственной политики… Если из общей численности населения вычесть лиц до 14 лет и старше 60, как малоспособных к преступной деятельности, то выяснится, что в пределах жизни одного поколения — с 1923 по 1953 г. — был осуждён практически каждый третий

И в конце хотелось бы задать один вопрос тем, кто иногда подумывает, что мораторий на смертную казнь надо отменить.

ВЫ УВЕРЕНЫ?

Вернуться в Москву